Помню, что когда я был маленький, папа курил трубку. После инфаркта бросил, но сама трубка и остатки табака еще долго лежали дома в кладовке. Мы с сестрой испытывали к трубке прям-таки болезненный интерес. Нам представлялось, что вот именно такую трубку, а может быть именно эту, курили капитаны дальних плаваний, покорявшие северные моря и открывавшие далекие страны, "те, что бунт на борту обнаружив..."
Трубка пахла табачным дымом и приключениями.
Я помню, что папа курил ее нечасто - курение трубки это процесс, не терпящий суеты и поэтому он никогда не курил "на бегу". В отличие от дядиных папирос (Карбофосыч, как мы его называли, курил исключительно Беломор, остальное считал табаком для девочек) и сигарет, которые курили папы других детей, трубочный табак пах приятно. Может быть еще и поэтому папа курил нечасто - хороший табак можно было достать "по знакомству", ему, помнится, кто-то из друзей, как раз таки капитанов, правда не дальнего плавания, а военно-морских, привез кубинский табак, а плохого он не курил. Поскольку хорошего табака много не бывает, он растягивал удовольствие.
Не могу вспомнить, курил ли он когда-нибудь сигареты и папиросы, если и курил, то не при нас.
И вот вспоминается мне, как мы были где-то за городом, у кого-то на даче. Нашей дачи еще не было, как мне помнится. Папа сидел и курил трубку, а я шлялся рядом. И запомнил аромат табачного дыма. Запах, который у меня почему-то ассоциируется скорее с вишней, чем с табаком.
Это одно из немногих сохранившихся у меня воспоминаний из раннего детства, до аварии. Детство до 5 лет я вообще почти не помню, редкие яркие вспышки памяти.
Возможно из-за детских воспоминаний я с уважением отношусь к людям, которые курят трубки с хорошим табаком при всем моем неприятии курения.