Жизнь хороша!
Осознание собственной смертности ко мне пришло возможно и раньше 5 лет, но я не помню ничего, что было раньше. В 5 лет я попал в аварию и выжил благодаря удачному стечению обстоятельств, водителю камаза, который довез меня до больницы и нейрохирургу Джанесу (казах, работавший в больнице в небольшом вобщем-то городе Джамбуле, по столичным понятиям - жопа мира, так что большой привет тем, кто считает, что в СССР были плохие врачи). Казахский врач Джанес 4 часа собирал мне череп, потом я еще три дня лежал в коме. После больницы я уже понимал, что умереть я могу, но при этом не боялся смерти.
Страх смерти пришел позже, когда папа слег с инфарктом. Когда я понял, что папы может не стать, это было очень страшно. Папа был для меня самым любимым человеком, наверное, в детстве я считал его лучшим человеком в мире.
Потом мне снились кошмары так или иначе связанные с папиной смертью. Опасаться своей смерти я начал значительно позже. Не сказать, что теперь я боюсь смерти, если уж быть откровенным, то инсульт, например, меня пугает гораздо больше. А лет в 20, если так посмотреть ретроспективно, я, кажется, считал себя бессмертным.
Нельзя, чтобы на работе было нечего делать. Начинаешь думать обо всякой хуйне.
Страх смерти пришел позже, когда папа слег с инфарктом. Когда я понял, что папы может не стать, это было очень страшно. Папа был для меня самым любимым человеком, наверное, в детстве я считал его лучшим человеком в мире.
Потом мне снились кошмары так или иначе связанные с папиной смертью. Опасаться своей смерти я начал значительно позже. Не сказать, что теперь я боюсь смерти, если уж быть откровенным, то инсульт, например, меня пугает гораздо больше. А лет в 20, если так посмотреть ретроспективно, я, кажется, считал себя бессмертным.
Нельзя, чтобы на работе было нечего делать. Начинаешь думать обо всякой хуйне.
Врачи в СССР были разные. Очень.
И один из них был который очень-очень.